Глава девятая

Тем временем, незадолго до полуночи, переодетый женщиной Мракобесов добрался попутными машинами до Пискарёвки и вошёл в стоящее на отшибе здание городского крематория. Телефонным звонком он предупредил сторожа о своём визите.

Огромная топка гудела как иерихонская труба. Покрытый лаком новенький гроб подсыхал на специальной тележке. Бородач под два метра ростом, похожий на всклокоченного цыгана, не боявшийся даже чертей, теперь как будто оробел.

— Это вы, гражданин начальник… — заговорил он, сторонясь визитёра. — Давно вас тут не было.

— Ты один? — голос у Мракобесова был слабый, усталый и болезненный.

— Как вы приказали: сунул кочегару на бутылку и велел раньше двух не возвращаться. Будто ко мне женщина придёт на свиданку.

— Вот, Пафнутий, вот она к тебе и пришла эта женщина. Ты рад?

Мракобесов сделал попытку улыбнуться, и часть грима отвалилась от его лица, обнажив страшные язвы. Сторож отступил ещё дальше и первый раз в жизни перекрестился.

— Меня вообще-то Павлом зовут, — угрюмо заметил он.

— Знаю, Пафнутий, знаю, что тебя Павлом зовут. Это ведь я так тебя окрестил, Пафнутием. Ты что же, Пафнутий, в бога веришь?

— Не… это я так, нечаянно.

— А в чертей веришь?

— В чертей верю, сам видел…

— Это хорошо, Пафнутий, что ты в чертей веришь. Без веры человеку нельзя. Иди, открывай дверь, цыганская харя.

— Меня Павлом зовут, гражданин начальник.

— Знаю, Пафнутий, знаю, что тебя Павлом, зовут. Ты поменьше говори со мной, фраер, — Мракобесов вынул пистолет и навёл его на сторожа, — как бы тебя не звали. Работа у тебя хорошая, тёплая, спокойная. Гробики вон мастеришь, копеечку имеешь. А лишиться её можно вот хоть прямо сейчас. Мёртвых ведь сторожей не бывает, а, верно я говорю, Пафнутий? Зачем сторожу деньги платить, если он мёртвый совсем?..

Павел засопел и начал торопливо возиться с замком чулана. Отперев дверь, отошёл в сторону.

— Заходи, заходи, — помахал Мракобесов пистолетом. — Я что-ли буду громадину эту двигать? Вон какой отмахал…

Сторож нехотя пролез в чулан, с грохотом отодвинул от стены железные стеллажи с полками, на которых аккуратными стопками были уложены чёрные костюмы и белые сорочки с непрошитыми швами.

— Повесь замок снаружи, — выговорил Мракобесов уже так слабо, что сторож едва его расслышал. — Сим-сим откройся, — прошептал он, надавив неприметную кнопку.

Стена отъехала внутрь, образовав проход.

В этом, главном его тайнике, всё было предусмотрено для продолжительной отсидки, вплоть до года, при разумной экономии припасов. Здесь были даже предметы роскоши: сверкающая розовым кафелем душевая с унитазом и беде, гостиная четыре квадратных метра, устланная ковром, спаленка с гидрокроватью, посуда, гардероб, оргтехника, кондиционер…

Мракобесов сел на кровать, заколыхавшуюся под его задом словно желе, наклонился, теряя последние куски грима с лица, и выволок наружу ящичек с медикаментами. Торопливо отломал кончик ампулы, вобрал в шприц содержимое и сделал себе прямую инъекцию в вену локтевого сустава. Ощутив через несколько секунд прилив сил, повторил процедуру.

«О-ооо…» — вырвалось у него из груди.

Теперь он мог всё.

Но в ту же секунду, в момент ощущения безграничной физической силы и блаженства, вернувшимся к нему обострённым чутьём он понял приближение опасности. Он схватил клавиатуру и стал жать на кнопки.

Одна из миниатюрных камер, расположенная на крыше крематория, дала тревожную картинку: вереницу милицейских машин, фургонов, множество людей в камуфляже. Это была целая армия, которая ловила его одного, и которой был нужен не столько он сам, сколько содержимое его кишечника…

Мракобесов сорвал с пола ковёр. Люк, ведущий в тоннель канализационного стока был заварен. Он был ещё тёплый, от него пахло искрой.

— Обложили… — прошептал Мракобесов. — Ничего, это ничего, я смогу.

После двух первых доз он уже чувствовал себя титаном; ещё столько же, и он разнесёт эту армию, как выстроенных на полу оловянных солдатиков.

Он вколол себе ещё две дозы, понимая, что не пройдёт и часа, как они убьют его. А пока…

Он вышел в чулан и толкнул дверь, позабыв, что сам велел запереть её снаружи. Снисходительно улыбнувшись, пнул дверь ногой. Доски разлетелись.

Сторож-великан стоял в тёмном углу зала, закрываясь зажатым в обеих руках стальным ломом толщиной с хобот слона.

— Настучал… — тихо проговорил Мракобесов, приближаясь к нему. — Продал фараонам, черномазый.

— Это не я, гражданин начальник, клянусь, они сами!

— Сварочным аппаратом… тоже они сами?

— Зуб даю! Землю буду есть! Не я это, начальник! Кочегар, сука, он варил! Я в жизни его в руках не держал, чтоб мне сдохнуть!

— Да… Да… — кивнул Мракобесов, подошёл вплотную к сторожу и тоже взялся обеими руками за лом.

Его макушка едва доходила до кончиков спутанной бороды великана, его фигура, облачённая в женское платье, напоминала дряблую грушу.

— Не стреляйте, прошу вас, гражданин начальник…

Мракобесов поднял голову и посмотрел сторожу в глаза:

— Да ведь у меня и пистолета нет, — проговорил он мягко и с расстановкой. — Вот ведь, руки мои где…

Увидев с близи лицо Мракобесова без грима, видавший виды сторож крематория почувствовал, как ноги его ослабли в коленках, а руки онемели и сделались как будто чужие. Мракобесов улыбнулся, вырвал лом из его рук, почти без усилий согнул его в дугу, накинул эту пудовую дугу на шею сторожу и затянул.

Гудение топки заглушило хруст позвонков, лицо сторожа посинело, глаза выкатились наружу. Продолжая смотреть в эти глаза, Мракобесов разогнул лом и отбросил его в сторону. Голова мертвеца неестественно перекинулась за спину, тело повалилось на пол.

В это мгновение несколько пуль, пущенных снайперами, ужалили тело Мракобесова. Он досадливо поморщился, достал из кармана моток пластыря и, отрывая кусочек за кусочком, залепил раны.

Заглушая трубное гудение печи, раздался усиленный громкоговорителем голос полковника Громыхайло:

— Мракобесов, сдавайтесь! Выходите с поднятыми руками, вы окружены!

Зазвонил висевший на стене чёрный эбонитовый телефон. Мракобесов снял трубку:

— Кто это?

— Генерал Потапов.

— Отлично. Что вы хотите?

— Где ампула?

— А что так невесело, Михал Михалыч? Ампула у меня. Я её проглотил.

— Прекратить огонь! — крикнул Потапов в сторону. «Прекратить огонь!» — повторил Громыхайло в свой громкоговоритель.

— Это разумно, — похвалил Мракобесов.

— Что вы хотите?

— По правде говоря, я уже ничего не хочу. Никаких миллионов мелкими купюрами, никаких самолётов с полными баками горючего, никаких гарантий безопасности. Мне осталось жить считанные минуты. Просто-напросто я сейчас разрежу себе живот перочинным ножом, достану ампулу и раздавлю её ногой.

— Вы сошли с ума! Вы погубите не только нас, не только весь город, но и всё человечество! Начнётся гибельный, необратимый процесс!..

— Всё так, дорогой Михал Михалыч, всё так. Но поскольку, как это показали последние события, человечество во мне не нуждается, то и я смею думать, что совсем не нуждаюсь в человечестве. Тьфу на человечество.

Трубку выхватил губернатор:

— Послушайте, вы в своём уме? Я, я гарантирую вам жизнь и полноценное лечение, медики вас вытащат, они делают чудеса. Получив пожизненное, вы неплохо устроитесь, я это обещаю.

— Вы шутите? Я умру через пятнадцать минут. Я уже труп. Медицина ещё не научилась оживлять мёртвых. Но я потащу за собою вас всех!! — Мракобесов сорвался на крик. — Я потащу в могилу вас всех, слышите?!!

— Погодите, успокойтесь. Мы, я и Михал Михалыч, сейчас войдём к вам. Только мы двое, без оружия.

— Вы двое? В гости ко мне? Очень мило. К сожалению, я уже не успею напудрить носик, так вы уж не взыщите…

Несколько секунд спустя в гудящий пламенем зал вбежали губернатор и генерал Потапов. С улыбкой на обезображенном лице Мракобесов вышел им навстречу. В левой руке он поигрывал пудовым ломом, словно это была бамбуковая трость.

— Ампула ещё при вас? — спросил губернатор.

— Это как хотите. Могу сказать «да», могу сказать «нет». Говоря по правде, я впустил вас только за тем, чтобы убить. Хочу доставить себе такое маленькое невинное удовольствие напоследок. Можно я ударю вас ломом по голове, господин губернатор?

Мракобесов сделал стремительный мах рукой, и стоявший поблизости от губернатора дубовый стол разлетелся в щепки. Но не успел злодей рассмеяться своей выходке, как Спартак Васильевич внезапно перехватил его руку наработанным борцовским приёмом и заломил так, что кость вышла из сустава и хрустнула пополам.

— Что?.. Что это?.. — удивился Мракобесов. — Вы сломали мне руку… Вы сломали мне руку!

Он наклонился, чтобы подобрать лом здоровой рукой, но в этот момент Спартак Васильевич подхватил его за туловище, поднял над головой, завертел и швырнул в подсыхавший на тележке новенький гроб.

Гроб сдвинулся с места и покатился прямо в зияющую пасть горящей топки. Страшный крик раздался из глубины пламени, в огне поднялась и завертелась волчком человеческая фигура.

Потапов подбежал к топке, захлопнул чугунную дверцу и опустил засов. Крик смолк, сделалось тихо.

Вдруг в маленьком кварцевом окошке печи показалось изумлённое лицо Мракобесова. Оно медленно отступило назад и растворилась в языках пламени.

Часы на стене зала торжественной кремации начали бить полночь.