Глава шестая
МЁРТВЫЕ ДЕТИ НЕ РАБОТАЮТ
Вечером Гога по условному звонку выбежал из дома. Кролик ждал его у парадной, сидя в машине такси. Молча они доехали до нужного места.
Постояли, подождали несколько минут, когда пробьёт ровно одиннадцать.
Поднялись, встали у двери.
Дверь сама защёлкала и отворилась. Очевидно, их ждали и наблюдали за ними через окно. Они скользнули в тёмную прихожую, и Гога, по подсказке, бесшумно закрыл дверь, придерживая собачку замка. Завтра он должен будет делать всё сам.
Зажёгся свет. Перед ними стояла очень немолодая женщина в цветистом халате. Гога уже знал, что эту женщину зовут «товарищ Крупская», и что произносить это странное прозвище в её присутствии не следует. В зубах у товарища Крупской торчала дымящаяся папироса.
— Здрасьте… — прошептал Гога.
— Этот? — сказала женщина, разглядывая Гогу, словно это был не мальчик, а меховой воротник в комиссионном магазине. Голос у неё был низкий и надтреснутый.
— Этот, этот, — подтвердил Кролик. — Гога зовут, Георгий.
— Нинель, — представилась женщина. — Работать ума хватит? Имей в виду, мёртвые дети у нас не работают. Мёртвые — они в гробах лежат. Понял?
Гога снова сказал «понял», но от того, что он не понял и от волнения у него задрожали коленки.
— Ладно, не дрейфь, — пихнул его локтём Кролик. — Скоро привыкнешь.
Прикурив потухшую папиросу, товарищ Крупская сказала:
— Вон, видишь телефон на той стороне улицы? Набери номер и жди, когда в окне мигнёт свет. После этого заходи. Повтори.
Гога повторил, затвердил номер телефона, рассовал пакеты по специально нашитым карманам, и они с Кроликом вышли на улицу.
— Что это она… про мёртвых говорила? — спросил Гога. — Умер кто-нибудь?
— Тот, который до тебя здесь работал. Его мёртвым в лесу нашли.
— Уб-били?..
— Нет, не убили. Так, грибами отравился.
— Он что же, сырые грибы кушал?..
— А кто его знает. В последнее время совсем соображать перестал. Так что ты тоже — с этим делом поосторожней.
— Что значит — тоже?..
— Головой соображай, вот что значит. Сам всё поймёшь со временем.
Потом они ходили вдвоём по клубам и дискотекам, и Кролик знакомил Гогу с продавцами. Те принимали товар и отдавали вчерашнюю выручку. Потом они вернулись товарищу Крупской, сдали выручку и получили за работу двадцать евро. Десятку Кролик оставил себе, другую торжественно вручил Гоге:
— Вот твоя первая честно заработанная десятка. Завтра пойдёшь один, получишь, соответственно, все двадцать. И это богатство — за пару часов прогулки по красивому ночному городу. На велосипеде ещё быстрей управишься.
Кролик подвёз Гогу на такси, и тот через дворы поплёлся к себе. В кулаке он сжимал первую в жизни заработанную десятку, но радости не чувствовал. Из головы не выходил другой мальчик, который работал курьером до него и которого нашли мёртвым в лесу.
Чтобы унять страх и угрызения совести, Гога дал себе слово хорошо учиться. Но одного слова оказалось мало: на уроках он больше клевал носом, чем слушал объяснения учителя. Вернувшись домой, прилёг на диван и сразу заснул.
Вечером он достал с антресолей велосипед, и отец в два счёта привёл его в порядок.
— Самолёт! — сказал он, хлопнув ладонью по сидению. — А что за работа? Почему так поздно?
— Забрать выручку в торговых палатках и отвезти хозяину.
Так говорить его Кролик научил. Наверное, все так говорили.
— Солидно, — одобрил отец, — не телеграммы разносить. Самый настоящий инкассатор. Смотри, будь осторожен на проезжей части. И с деньгами повнимательнее.
— Хорошо…
| 
