Глава третья
ПОЯВЛЯЮТСЯ ЗЛОУМЫШЛЕННИКИ
Дом стоял на песчаной возвышенности, поэтому в подвале всегда было сухо. Вдоль стен тянулись трубы, в конце коридора был вход в заброшенную угольную котельную, сохранившуюся ещё с графских времён. Там горел свет и оттуда доносились голоса.
Катя поднесла палец к губам, дети подошли ближе и стали слушать.
— Хватит дымить этой дрянью, как тебя там… Козлан, — говорил прилично одетый мужчина. — Надо повесить замок, а потом осмотреться. Если будет надо, простучим пол и стены сантиметр за сантиметром.
— Слушай, начальник, меня Аслан зовут; лев, а не козёл, — обиженно сказал другой, с южным акцентом.
— А я тебе — какой «начальник»? Зону не топтал?!
— Зону не топтал.
— Думай, что говоришь. Называй уж лучше — «хозяин».
— Не, не буду. Хозяин — та, другая, который над вами.
— Надо мной только бог, Аллах и Магомет, пророк его… Хозяин у собаки бывает.
— Зачем так говоришь — собака. Не ты хозяин, Раис Фридриховна тебя нанимала.
— Не нанимала, а пригласила для выполнения некоторых… деликатных…
В этот момент Катя высунулась, чтобы посмотреть, а близнецы втянули её обратно.
— Что там? Вошёл кто-то?.. — насторожился «главный».
Аслан прошагал по коридору мимо вжавшихся в темноте в стенку детей и выглянул за дверь.
— Нет никого. Это кошки, твари, здесь бегают. Ненавижу тварей…
— Давай, давай, работай.
Послышался визг пилы по железу, скрежет и хруст раскрошившегося кирпича.
— Готово, начальник! — доложил Аслан. — Можно в окно залезть.
— Иди, запри снаружи дверь на замок. Потом через окно залезешь обратно. Если ещё раз назовёшь меня начальником, будешь другую работу искать, понял?
— Да, конечно.
— А ну повтори: «понял, Аркадий Викторович».
— Слушай, я понял, Аркадий Викторович!
— Теперь иди.
— А, иду…
Послышались шаги, дети снова прижались к кирпичной стенке. Аслан вышел из подвала, хлопнула дверь, снаружи защёлкал навесной замок.
— Попали, — прошептала Катя.
Наверху, в физкультурном зале, расположенном прямо над подвалом, началась дискотека. Заухали басы, стенка завибрировала.
— Ой… За шиворот что-то сыпется.
В соседнем помещении снова заговорили — Аслан снаружи влез через окошко.
— Домишко-то дряхлый, и так рассыплется, — заметил Аркадий Викторович, постукивая по стенам. — По всему фасаду трещина… кое-как замазали.
— Когда он рассыплется, мы ещё раньше рассыплемся, — сказал Аслан. — Надо сейчас делать.
— Делать, делать… А что мы будем делать, если он весь рухнет?
— Не волнуйся, Аркадий Викторович. Блокпост взрываль, железный дорога взрываль, конвой машина взрываль. Десять лет биль лучшим взрывником в отряде.
— Так ты посмотри, прикинь, рассчитай. Чтобы в яблочко. Для нашего заказчика важно, чтобы дом признали негодным к восстановлению. Тогда она заявит, что наследница и всё такое.
— Зачем ей?!
— Стало быть, на родину потянуло. Чтобы тут уже спокойно копыта отбросить.
— А кого она наследница?
— Ну да, этого самого, графа… Как его… Таврического. Или хочет, чтобы так думали. Со своими капиталами она по любому в авторитете. Только дом этот охраняется государством. Но если привести в полную негодность, можно захапать вместе с участком, а потом хоромы отстроить. Так она, типа, объясняет. А может, чего другое…
— Хитрая.
— Ставь решётку, на сегодня хватит, слишком людно. Как специально набежали. Последний звонок… Хорошо, что последний. Придём завтра, когда стемнеет.
— Слушай, начальник… Аркадий Викторович, то есть, а может, мы её домкратом? Вот эту стенку, самую трухлявую. Без шума и пыли.
— Интересная мысль, надо подумать…
Злоумышленники вылезли наружу, вставили на место решётку, сделалось тихо.
Катя, Миня и Боба вышли из своего укрытия.
— Бандиты… из школы хотят нас выселить, — сказала Катя, повернулась к свету и прикурила.
С минуту она раз за разом отважно затягивалась. Из физкультурного зала доносился топот ног и грохот музыки.
— Короче, мальчики, — сказала Катя, подумав. — Не надо объяснять, что после сегодняшнего представления, нас будут здесь держать за клоунов до самого выпуска. А теперь есть шанс. Он вот сейчас, только что появился этот шанс. То есть, два. Надо выбрать. Первое. Мы ничего не видели и ничего не слышали. Тогда домику хана, и нас всех с сентября разводят по разным школам. Второе. Это вроде как заделаться героями. Типа того, что мы выследили и обезвредили преступников.
— Лучше в разные школы, — прошептал Миня.
— А мне второй вариант больше нравится, — сказал Боба. — Кино прямо, книжка с картинками. Дети знают преступников, но не заявляют в милицию. А потому вскоре оказываются в плену, запертыми… запертыми… ну, хотя бы вон в том железном резервуаре. И бандиты пускают туда воду, которая топит их капля за каплей…
Но отважный майор Пронин, — подхватил Миня, — сам идёт через подземный ход по следу преступников. Он успевает ворваться в подвал и продырявить стенку котла восемью выстрелами из табельного оружия.
— Ничего? Не поранил? — сказала Катя.
— Кого?..
— Ну, вас, детишек. Вы же внутри котла сидите.
— Мы?..
— Короче, такое дело, — Катя повысила голос. — Я понимаю, что вы ребята начитанные. Но жизнь это не кино. И даже не книжка с картинками. Если вы не хотите быть в этой или другой школе придурками, так и сделаете. Как в этой вашей дурацкой книжке. Будет подземный ход, резервуар с водой и выстрелы… если понадобится.
— Ладно, ладно, нет такой книжки… — растерялся Боба и отступил.
— Это мы сейчас сами придумали… — растерялся Миня и тоже отступил.
— Нет?! Так значит, будет! Пошли отсюда.
* * *
На улице качнулся фонарь и на секунду осветил тёмный уголок подвала. Там, на одной из проходивших вдоль стен старых труб, сидели три крошечные фигурки.
— Не хватало нам любителей приключений в стиле Кале Блюмквиста, — сказал Мямлик.
— В каком стиле? — не понял его Шустрик.
— Поехали в редакцию, — сказал Мурзилка.
Человечки залезли в пневматический вагончик, захлопнулась дверца, и через секунду в трубе послышалось стремительно удаляющееся гудение.
| 
