Глава семнадцатая
ДИПЛОМАТИЯ
Раиса Фридриховна оказалась старушенцией крепкой и энергичной. Вместо того, чтобы сидеть и превращаться в скелет, как на то рассчитывал Шайтанов, она развила в яме бурную деятельность.
Прежде всего она наложила на ногу тугую повязку. Затем выбрала хороший булыжник и, пользуясь штык-ножом как пробойником, начала выдалбливать в стене углубления — лесенку, по которой можно выбраться наружу.
Отменная закалённая сталь крошила камень, и, спустя десять минут, первое углубление, в которое можно было просунуть ногу, было готово.
Шайтанов внимательно прислушивался к подозрительному тюканью, которое временами перекрывал шум водного потока. Он начал догадываться, что дела его не так хороши, как могло показаться. И он решил покончить с этим как можно скорее.
Он взял кирпич с клеймом «1913 ГОДЪ», просунулся в дыру и бросил кирпич на голову Раисы Фридриховны.
Камень только скользнул по стальной каске, имевшей с внутренней стороны мягкий подшлемник. В ответ он получил длинную очередь из автомата, сопровождаемую ещё более длинным немецким ругательством.
Выбравшись из отверстия и торопливо себя ощупав, Шайтанов убедился, что он цел и почти невредим. В опасные для жизни мгновения у него срабатывала отменная реакция. Только одна пуля отстрелила ему кусочек правого уха. Вместе с пораненным ещё раньше глазом, ему пришлось перевязать разорванной на полосы рубахой почти всю голову. Теперь он видел и слышал довольно плохо.
После этого, всё обдумав и взвесив, Шайтанов решил вступить в переговоры.
— Раис Фридриховна! Слущай, а! Поговорить надо!..
Тюканье продолжалось с размеренностью метронома.
— Не буду кирпич бросать, мамой клянусь!..
Тюканье на несколько секунд прекратилось: второе углубление было готово. Шайтанов понял, что совсем скоро в дыре, словно в амбразуре, появится дуло автомата.
По логике вещей следовало дать дёру и забыть это словно кошмарный сон. Напоследок, без особой надежды, он крикнул:
— Слущай, ты, эс-эс-гестапо, последний раз предлагаю по-хорошему. Уйду — позвоню в милицию. Это мой месть! Договоримся, если хочешь. Давай сколько не жалко — и разбежались.
На этот раз тюканье прекратилось на минуту: старуха думала. Золото ей было не унести, а оставлять глупо.
Шайтанов, сгорая от нетерпения и жадности, приблизил здоровое ухо к «амбразуре».
Наконец она подала голос:
— Получишь половину золота.
— Согласен!
— Рыжьё14 понесёшь на себе. Вылезем, подгонишь к окну мотор. Возьмём всё с собой, доедем до гостиницы.
— Ружьё?..
— Золото!! В номере рассчитаемся. Потом летишь ласточкой на бан15 и покупаешь себе билет до самой…
— Всё понял! Далеко уеду!
— Ксива?
— Документы в порядке, Раис Фридриховна.
— Вантаж16 для тебя, сявки, приличный. По дороге в бой17 не просади.
— Мудрейшее замечание, Раис Фридриховна!
— Прыгай сюда.
Золото затуманило Шайтанову мозги, и он решил во всём беспрекословно подчиняться старухе. Он спрыгнул на дно и наклонился. Раиса залезла ему на плечи и, гремя своим гестаповским снаряжением, выбралась наружу.
— Давай сундук. Сначала тот, маленький…
Аслан подвинул большой ящик, встал на него и отдал Раисе шкатулку с бриллиантами. Та убедилась, что камни на месте, и рассовала их по карманам.
— Теперь золото.
Шайтанов пересыпал монеты в брезент и перевязал горловину. Мешок получился увесистый — килограмм на двадцать. Жадность стала душить его, и он решил забрать всё. Но не здесь, а там, в номере гостиницы, когда они останутся вдвоём, наедине с золотом. И там наверняка можно будет выбрать момент, когда…
— Эй, юноша! — крикнула старуха. — Вы уже не мочь поднять этот мешок? Тогда я буду стрелять и приду позже. Через год, через тфа или через десять лет… Моё золото всё ещё будет сторожиль скелет!
И она захохотала, словно стая простуженных ворон.
Аслан напрягся, звякнул мешок на край ямы и сам выбрался наружу. Под дулом автомата он взвалил мешок на спину и зашагал по тесной галерее в обратный путь — к потайному лазу, ведущему из заброшенной кочегарки.
_____________
14 Золото.
15 Вокзал.
16 Прибыль.
17 Карты.
____________
| 
