Город

Достать хорошего яду

Прошедшие два года не принесли Котову радости. Режим укреплял позиции, на полках магазинов появились продукты, а людей на улицах становилось меньше. Чебрикова изменяла, ансамбль «Невский факел» наяривал верноподданническую халтуру Александра Марусина.

С каждым днём приближалась полночь третьего сентября 1988 года. До её наступления нужно было принять решение: остаться здесь навсегда или вернуться. Условием возвращения была его смерть — хотя бы за минуту, за мгновение до окончания шестого сигнала... Хватит ли у него воли и решимости наложить на себя руку?

В любом случае было необходимо достать хорошего яду.

Он уже слышал об отвратительных случаях попыток самоотравления недоброкачественным ядом, когда мучения не заканчивались смертью. Самоубийцу откачивали, и тот навсегда оставался несчастным инвалидом или идиотом.

Для того, чтобы достать хороший яд, следовало иметь знакомство в области фармакологии.

Пролистав записную книжку до конца, он так и не придумал, кому позвонить. Да и что сказать, он толком не знал. Достать редкого лекарства? Но за исключением йода и аспирина Котов никогда в жизни не имел дела ни с какими лекарствами.

Порывшись в книгах, он разыскал справочник и выбрал наугад лекарство, название которого показалось ему наиболее внушительным: «Heptylresorcinum». Переписал слово на бумажку и начал мусолить страницы записной книжки по второму кругу.

На букве «О» задержался, что-то такое смутно припоминая. Да, верно, что-то было. Осипов говорил, что в аптеке работает знакомая девушка, которую он задолбал просьбами. Интересно, чем это он её «задолбал»?

Не долго думая, Котов стал накручивать телефонный диск. И хотя он, как обычно, делал ставку на импровизацию, в голове его уже маячил некий зловещий план...

Рак головного мозга приносит невыносимые страдания

Это была хрупкая рыжеволосая девушка, сидевшая за стеклом рецептурного отдела.

— Я вам вчера звонил,— сказал Дима, наклонившись к окошку.— От Андрея Осипова. Припоминаете?

— Да, конечно. Я только не совсем поняла... гептилрезорцин — это от глистов...

Котов покраснел.

— Знаете, я, наверное, неправильно записал. Я уточню, как правильно... Но дело не столько в этом... Ничего, если я вас подожду?

— Ну, подождите...

Дима вышел из аптеки и закурил. А пожилая продавщица из отдела градусников и клизм достала из кармана бумажку и набрала номер:

— Семёнова из четырнадцатой аптеки. Да. Возле Кати Щехорской отирается какой-то тип. Да. Да. Хорошо. Не за что.

Вскоре они неторопливо шли рядом. Дима не знал, что говорить.

— Вы с Андреем давно знакомы? — рассеянно произнёс он, мысленно перескакивая с одного на другое.

— Вообще-то с детства.

— Почему так грустно? Вы больше не дружите?

— Нет, теперь мы даже не дружим. С тех пор, как у него это началось... ну, вы понимаете...

— Да, конечно, я понимаю,— мягко сказал Котов, соображая, что бы это значило.

— Должна вас сразу предупредить, что если он прислал вас по этому поводу...

— Нет, нет! — поспешил заверить её Котов, сообразив, наконец, что речь идёт о наркотиках.— Никто меня к вам не присылал.

— Могу вам поверить, потому что вижу, что вы сами этим не увлекаетесь.

Котов хотел сказать, что ему глубоко до лампочки, что именно, когда и где употребляет Андрей Осипов. Не хватало ему быть нянькой взрослому человеку. С собой бы до конца разобраться.

Они присели на скамейку.

— Так в чём же дело? — спросила Катя.

— Нет никакого особенного дела. Просто жить осталось совсем немного.

— Вы шутите?

Котов покачал головой.

— Вы что, больны?

Котов выдержал паузу и кивнул.

— Вам необходимо достать какое-то редкое лекарство?

Котов покачал головой.

— Лекарство не поможет. Это рак мозга.

Катя закашлялась, стала взволнованно рыться в сумке, достала из пачки новую сигарету, прикурила от старой и глубоко затянулась.

— Что же делать?

Котов пожал плечами.

— Очень сильные боли?

— Да, очень сильные. Иногда невыносимые. С каждым днём чаще и мучительнее.

— Я поговорю... я проконсультируюсь... я попытаюсь облегчить ваши страдания.

— Не стоит. Ничего не поможет, я всё знаю.

Катя сделала несколько немых отчаянных жестов.

— Понимаете,— продолжал гнуть своё Котов,— однажды эти приступы превратятся в один последний припадок, который будет длиться сутки, неделю, а может быть и месяц... До конца. Никто не сможет остановить этот кошмар кроме меня самого.

— Но ведь что-нибудь, хоть что-то можно сделать!?

Котов посмотрел Кате прямо в глаза.

— Быстродействующий яд. Я приму его в тот час, когда смерть будет неизбежна. Это и только это было бы истинным милосердием с вашей стороны. Обезболивающие средства, наркотики — самообман, который сделает конец ещё более долгим и мучительным.

Катя отвела глаза и долго, опустив голову, молчала. Котов сидел как на иголках.

— Хорошо,— наконец проговорила она.— Я достану вам цианид. С условием, что вы примените его только в минуту самой крайней необходимости. Когда надежды не будет. Вы обещаете?

Котов молча взял её руку и прикоснулся к ней губами.