Глава двадцатая
БЕС В РЕБРО
К своему ужасу и стыду Телегин понял, что влюбился в другую.
Раздобыв номер телефона и преодолев нерешительность, он позвонил. Заговорил сухо и официально.
— Таня, здравствуйте, вас беспокоит Александр Телегин. Припоминаете, на свадьбе?..
— Да… конечно… — испуганно пролепетала девушка.
— Я вот по какому делу. Я ведь занимаюсь не только исключительно большими формами… пишу не только романы. Иногда мне не чуждо, так-скать, прикосновение к не столь серьёзным жанрам литературы… как то: лирика, стихотворение, песенная лирика… Моё творчество не чуждается популярного, так называемого лёгкого жанра ибо… всё для народа и во благо… Вы понимаете?…
— Нет. Честно говоря, я совсем ничего не поняла.
Телегин смахнул пот со лба.
— Я хотел сказать, что у меня есть наброски нескольких песен. Для вашего вокально-инструментального ансамбля.
— С музыкой?
— Могу напеть.
Телегину показалось, что Таня Овсеенко, сдерживая смех, фыркнула.
— Интересно было бы послушать. Вы нашему худруку будете напевать?
— Нет-нет. Всё не так серьёзно. Если вы не против… вам.
— Пожалуйста. Вы с женой придёте?
— Жена… не совсем жена… — после этих слов Телегин понял, что сейчас, только что, он предал Ниночку и дальнейшее развитие событий уже ничего не изменит. — Брак фиктивный, — бросился он с головой в омут греха. — Ниночка мой незаменимый помощник в работе… Я всё устроил так, чтобы она могла прописаться в городе. У неё есть друг. Они влюблены и счастливы.
— Да что вы говорите. Друг не ревнует?
— Таня, давайте встретимся. Можно я вас приглашу поужинать в ресторан?
— Можно. Хотите прямо сегодня? Все куда-то делись, я тут одна в номере…
— Через час я буду у входа.
— Ладно, не опаздывайте. Да, вот ещё что, дядя. Я несовершеннолетняя, школьница. Это только на фотографиях я такая… расфуфыренная.
Телегин молчал. Такое не приходило ему в голову.
— Передумали?
— Нет. А какая разница? У вас всё впереди.
— Тогда замётано, через час.
Этой же ночью, в медовый месяц, Телегин изменил своей молодой жене, преступив закон Божий и поставил себя вне закона с точки зрения юридической. А ему уже было всё равно — зарезавший десятерых не пожалеет одиннадцатого. Девчонку он опоил нарочно, пользуясь её неопытностью. Отвёз на квартиру Гусева. Всю дорогу в такси они разучивали песню: «Музыка на-а-ас связала, тайною на-а-ашей стала…» Таня сказала, что такая забойная песня может сделать имя любой девичьей группе. Телегин обещал ей сольную карьеру.
Ночь прошла бурно и скомкано. Утром он торопливо собирался. Чмокнул толком не проснувшуюся Таню в губы, пообещал позвонить. «Развратник», — беззлобно прошептала девушка.
За тем, чтобы составить себе алиби, Телегин зашёл в разлив и взял бутылку портвейна с конфеткой на сдачу. Стоя перед пластиковым стиллажом у стенки, выпил четырьмя стаканами подряд всю бутылку, откусывая от конфетки ровно четверть после каждого. Покурил, потрепался с мужиками. Взял ещё одну бутылку, угостил.
Приехал домой пьяный. Ниночка пожурила, но не заподозрила. Тамара Леонардовна нашла в карманах гусевские ключи и ресторанный счёт. Примерно всё поняла, погрозила спящему пальцем, пообещала: «Ну писатель, ну засранец, я тебе устрою!..»
Новый 1985 год встречали по-семейному тепло и дружно.
| 
